О подмене Русской весны «Крымской весной»

Накануне пятилетней годовщины воссоединения Крыма с Россией меня не раз и не два пригласили на телепередачи и прочие мероприятия, связанные с «пятилетием Крымской весны». Один раз даже заботливо уточнили: «Вы же придумали термин». Я с разной степенью вежливости отказал, напомнив, что словосочетание, пришедшее каким-то наитием в мою голову ночью с 23 на 24 февраля 2014 года, было совсем другим — «Русская Весна».

С этим словом люди шли на митинги, стояли на блокпостах, записывались в ополчение, садились в сбушные застенки (многие, слишком многие там до сих пор), проливали свою кровь и отдавали жизнь. И всё это, конечно, не за «крымнаш» и не за «спасибо, что я больше не кiт», при всём почтении к этим прекрасным символическим моментам. Люди выступали не против майдана и хунты — этот момент был больше техническим, — а за право великого народа на единую родину, которой он был лишён сначала революционным распиливанием империи на республики, а затем развалом союза. Русская Весна была движением за восстановление униженного русского национального достоинства.

Люди поверили, что на русской планете наступила весна, и это поддерживало их надежду и волю и в Севастополе, и в Керчи, и в Одессе, и в Донецке, и в Харькове, и в Мариуполе. Не стоит повторять заезженных пластинок о «предательстве», «сливе» и прочем — история народов никогда не развивается линейно и не состоит из неограниченных успехов. Можно ли было в реальной геополитической обстановке сделать больше, чем вернуть Крым и не дать утопить в крови Донбасс, я не знаю.

Но нелепо делать вид, что того весеннего порыва навстречу России не было или что он якобы ограничивался одним Крымом, а вся остальная Украина была за майдан или за Януковича. Нелепо средствами пропаганды вынуждать нас забыть, как было на самом деле, на лету, с административным нажимом переобувая Русскую Весну в «Крымскую» (и тем самым доказывая, что ничего своего наш агитпроп придумать не может, живёт только тем, что покорёжил чужого). Нелепо, потому что чревато.

Прежде всего каждый шаг назад превращается в два шага, а два — в три. Как только наша официальная риторика свела историю Русской Весны к Крыму, тут же наше «теневое государство» в лице либеральных экспертов, газет, мелких чиновников начинает рассуждать, что «преемник Путина» (не рано ли они беспокоятся?) должен будет заставить Донбасс «вернуться» в состав Украины и «постепенно возвратить» Крым, причём с «выплатой репараций» в обмен на снятие западных санкций — да-да, тех самых санкций, которые, по мнению американского же журнала The National Interest, пошли России лишь на пользу, так что санкционную войну мы уже выиграли.

Весь этот фонтан смердяковщины, которым нас обдало в очередную крымскую годовщину со стороны Макаревича или кого бы то ни было ещё, не был бы возможен, если бы мы сами не свели память о мощном движении русского народа к воссоединению только к крымской главе, да и ту представляя максимально уклончиво и казённо (чего стоит инцидент в Симферополе, где на билбордах, изображающих события 18 марта 2014 года в Большом Кремлёвском Дворце, зачем-то заретушировали Алексея Чалого). Такими мелкими перебежками можно доотступаться до Ростова-на-Дону, а то и дальше.

Загадка, конечно, почему для части нашей бюрократической вертикали (будем надеяться только для части) слово «русский» до сих пор остаётся неполиткорректным. Наши чиновники сами выдумали себе после внушения либеральной «пятой колонны», что в России якобы море разноэтничных граждан, которые оскорбляются словом «русский», которым любой ценой надо навязывать политкорректные его замены. На самом деле таких нет: кроме столоначальников по «департаменту многонациональности», все остальные граждане страны либо сами считают себя русскими в этническом или гражданском смысле, либо уважают русский народ и в любом случае считают русских Украины, распятых на кресте необандеровщины, своими страдающими братьями. Поэтому ничего абсурднее, чем вымарывать отовсюду слово «русский», просто и не придумаешь.

Ещё более важный аспект проблемы состоит в том, что, придушивая народную память, наша бюрократия тем самым растрачивает ресурс государственной легитимности. Спросите среднего человека: что такое Россия? И он ответит, что Россия — это страна, которая вернула Крым, защищает своих людей, борется и идёт вперёд — не всегда быстро, но всегда упорно. Такова цель, таково видение будущего, которое ещё недавно на всех уровнях представлялось самоочевидным.

И эта обретённая в национальном возрождении энергия двигала нас по многим направлениям: в развитии инфраструктуры и в культурном творчестве, в перенесении санкций и в реконструкции экономики. Даже индекс счастья в России за последние годы превысил общемировой уровень. И связано это именно с тем, что нация ощутила себя на своём месте, поступающей по совести.

К сожалению, наша бюрократия выдумала себе какой-то свой особый народ, который чувствует, мыслит и действует по указанию из телевизора и в соответствии с точкой зрения чиновников и официальных журналистов. А потом ничего не стоит замолчать, перетолковать любое событие, переставить цели. На самом деле так, конечно, можно добиться от народа только подчинения (а почему бы не подчиняться — в конечном счёте никому не нужны революции, пока большинство видит в стабильности простор для реализации своих личных целей), но никак не искреннего порыва ради большого дела.

Сбив этот общенациональный тонус, заменив его системой лукавых умолчаний, мы получим не снисхождение Запада в украинском вопросе, а общий моральный упадок по всем направлениям (собственно, он уже начинает наблюдаться с того момента, когда наметился кризис социальной политики). А на низком тонусе, без атмосферы доверия, которая существует только при сохранении общенациональной большой цели, никакого рывка нам не совершить.

«Народы забывают иногда о своих национальных задачах; но такие народы гибнут, они превращаются в назём, в удобрение, на котором вырастают и крепнут другие, более сильные народы», — предостерегал столетие назад П. А. Столыпин.

Разумеется, ни одна весна не бывает вечной. Но столь же несомненно, что пока стоит мир, весна возвращается. Блажен тот, кто встречает её пахарем и сеятелем со справными орудиями, крепкой лошадью и божьим миром в семье. И вряд ли повезло тому, кто дождался её в роли чужого удобрения.

Народ простит сдержанность средств, но не смутность целей и вялость духа и воли. Именно поэтому священный огонь той весны, которая сплотила нас пятилетие назад, нельзя угашать.

И всё-таки она — Русская!

Егор Холмогоров, Царьград