Советский человек – «боится – значит уважает»

Я тут где-то прочёл: советский человек — это существо, не способное никого УВАЖАТЬ. Уважение советскому человеку заменяет страх. «Ссышь значит уважаешь».

Мысль верная, но не до конца. Потому что уважение является разновидностью страха. Вопрос тут в том, чего именно человек боится.

Потому что можно бояться чего-то, а можно бояться за что-то. Человек, боящийся чего-то, боится за себя. Человек, боящийся за что-то (начиная от своего ребёнка и кончая любимой вазочкой, которую он боится разбить) — боится за другое. И этот страх за другое — который иногда бывает сильнее страха за себя — и делает его человеком.

Идеальный советский человек боится только за себя. То есть боится только голода, побоев и публичного унижения (лишь потому, что за ним следуют голод и побои). Имущества у него нет — отобрали большевики (а которое есть, то не его). Близкие ему пофиг — советские супруги друг на друга доносы писали, как и дети на родителей (обратного было, кстати, меньше — что связано с особенностями советской идеологии). Всё остальное — при таких-то провалах на самых главных темах — «да ну ё нах».

Из этого следует довольно многое. В частности — невозможность самоуважения. А также и уважения своих благодетелей. Себя уважать не за что — потому что «я же сам себе ничего плохого не сделаю» (в смысле — себя бить не буду и морить голодом тоже). «Себя не боюсь = себя не уважаю». Благодетелей — а чего бояться людей, которые тебе только добро делали? Они же не дерутся, голодом не морят, а значит — мы их не боимся. Ну и соответственно — не уважаем.

Однако же. Некоторое самоуважение у советского человека всё-таки возможно — через причиняемые себе мучения. Человек, себя мучающий — например, на очень тяжёлой работе, или испытывающий дикие истязания в Армии и на Зоне — начинает себя уважать за это. «Я срок мотал, я Зону видел, а ты щщщенок» — вот это вот всё.

У людей достойных добровольно взятое на себя страдание тоже повышает самооценку, но только в том случае, когда речь идёт не просто о самоистязании, а о каком-то достойном деле. Человек, ухаживающий за больным, или заступившийся за слабого против сильного — совершают достойный поступок. Человек, бьющийся головой об батарею — просто дурак. Для советского же разницы нет. Ему важно для самоуважения САМОГО СЕБЯ БОЯТЬСЯ. Отсюда, например, чисто советский культ пьянки с последующими «пьяными приключениями». «А я под грузовик полез!» — «А мы мента с крыши обоссали!» И самодовольное: «нельзя же так квасить… но если очень хочется, то можно!» Слава Богу, сейчас это уже помнят только люди на возрасте. Но общий принцип именно таков.

Что сказанное означает для сталинистского культа — думаю, понятно. Сталину поклоняются именно как величайшему Убийце и Мучителю (что бы при этом сами сталинисты не говорили). Все претензии к нему — «мало расстреливал, ох мало!».

Константин Анатольевич Крылов